(Пьеса в жанре «бытовой сюрреализм с элементами криминальной декорации»)
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Обычная кухня. Заварка цвета уголовного дела. На столе — стопка папок, пепельница, кофейная гуща в стакане. Сидит Настя Каменская. В голове — гениальный портрет преступника, в теле — хронический остеохондроз.
НАСТЯ (задумчиво, не глядя):
— Лёша, у меня предчувствие.
ЛЁША (муж, из-за кадра):
— Что опять?
НАСТЯ:
— Где-то кто-то кого-то убил, потому что в детстве его обижали на уроке труда.
ЛЁША:
— А у нас снова нет сахара.
НАСТЯ:
— Значит, это было спланировано.
(Стук в дверь. Входит ПОЛКОВНИК ГОРДЕЕВ-КОЛОБОК. Лицо — как советский утюг: гладкое, но опасное.)
ГОРДЕЕВ-КОЛОБОК:
— Каменская, опять вы сидите и интуицируете?!
НАСТЯ:
— Я думаю.
ГОРДЕЕВ:
— Вам думать не положено. Вам положено раскрывать.
НАСТЯ (не отрываясь от чашки):
— А я раскрыла. Всё. Себя, Вселенную и автора.
ГОРДЕЕВ:
— Что вы там опять читали?
НАСТЯ:
— Служебную записку за 1989-й. Там всё было. Убийца — Брежнев.
ГОРДЕЕВ (падает в обморок):
— Опять…
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Следственный кабинет. На стене портрет Тургенева, в углу пыльная папка «Не мешайте палачу». Настя допрашивает ПОДОЗРЕВАЕМОГО. Он плачет. Настя — нет.
ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ (в панике):
— Я ничего не делал! Это был не я!
НАСТЯ (спокойно):
— Зато у вас мать была строгая.
ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ:
— Да, но...
НАСТЯ:
— И в детстве вы не дописали сочинение на тему «Что такое совесть».
ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ (в истерике):
— Господи, откуда вы всё знаете?!
НАСТЯ (выдувая кольца дыма):
— У меня диплом. И гипотеза.
ГОРДЕЕВ (влетает):
— Каменская, отчёт где?
НАСТЯ:
— У него в голове. Сейчас вытащу
.
(Она смотрит в глаза подозреваемому. Он падает на пол и начинает исповедоваться, называя всех соучастников, включая завхоза, уборщицу и дух Ленина.)
ГОРДЕЕВ:
— Вот это допрос…
НАСТЯ:
— Я просто молчала.
ГОРДЕЕВ:
— Вы снова нарушаете устав.
НАСТЯ (в сторону):
— А я его никогда и не читала.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Презентация новой книги Марининой. Ведущий — ЧИТАТЕЛЬ, с лицом человека, которому продали билеты на концерт Шопена, а поставили песню «Рюмка водки на столе». На сцене — сама МАРИНИНА в образе реформатора правосудия и архитектора метафор.
ЧИТАТЕЛЬ (растерянно):
— Александра Александровна, как вам удаётся столько лет писать одно и то же, и чтобы оно продавалось?
МАРИНИНА:
— Талант, труд и знание Уголовного кодекса.
ЧИТАТЕЛЬ:
— Но все герои говорят одним голосом…
МАРИНИНА:
— Потому что они все в системе.
ЧИТАТЕЛЬ:
— И каждая книга — как предыдущая…
МАРИНИНА:
— Стабильность — признак мастерства.
ЧИТАТЕЛЬ:
— Каменская не стареет?
МАРИНИНА:
— Нет. Она просто устаёт.
(Из-за кулис выбегает НАСТЯ КАМЕНСКАЯ в халате и с термосом кофе.)
НАСТЯ:
— Я больше не могу. Отпустите меня.
МАРИНИНА:
— Нет. Ещё три тома и шпаргалка по династии Бурбонов.
НАСТЯ:
— Но у меня мигрень…
МАРИНИНА:
— Значит, будет дважды гениальное раскрытие.
(Занавес опускается. В зале — аплодисменты, перемешанные с нервным смехом и шуршанием новой книги «Посох Двуликого Януса».).
