Не успел бедный читатель прийти в себя после «Железного пламени», как в дверь уже ломится Ребекка Яррос с новой коробкой безумия. Причём коробка слегка дымится, внутри что-то шипит, а на крышке фломастером подписано «не открывать трезвым». Но кто мы такие, чтобы сопротивляться? Мы открыли — и теперь, дорогие мои, никто не знает, что именно рвануло.
«Ониксовый шторм» — это не книга. Это черновик фаната, забытый в стиральной машине на режиме «отбеливание с ударами судьбы». Там крутилось всё: сюжет, логика, персонажи, инструкция по сборке Иридов, чуть-чуть романтики и восемь литров авторских слёз. Потом кто-то нажал «полоскание», и из бака выползло вот это.
Представьте себе: вы надеялись, что серия встанет на рельсы, но вместо этого вас выкинули из поезда прямо в бухту, где на воде написано: «Плыви, как умеешь, дорогуша». И вы плывёте, потому что в руках у вас дракон, который спит, а сзади орёт Ксейден, который теперь официально тёмный, но всё ещё делает вид, что у него просто свело шею.
И да — всё опять горит. Причём не от пафоса, а от неосторожного обращения автора с сюжетными линиями. Горит так, что приходится вызывать эмоциональных пожарных, но те заняты: пытаются погасить здравый смысл, который убежал в лес и требует убежища.
Короче, пристёгивайтесь. Сейчас мы нырнём в бурю, к которой сам шторм стыдливо отворачивается: «Ребекка, милая, я так не умею».
Покатились, а потом сломалось рулевое
Сюжет «Ониксового шторма» — это когда ты выходишь на трассу, жмёшь газ, а через пять метров машина разворачивается, отваливается капот, в бардачке орёт дракон, а навигатор сообщает: «Маршрут перестроен. Вы в жопе».
Начинается всё бодро: Вайолет ищет лекарство, которого нет в природе, нет в магии, нет в учебниках и нет даже в голове автора. Как будто кто-то забыл поставить галочку «доступная цель», и героиня теперь бегает по миру с криком: «Ну где?!» При этом вид у неё такой, будто она собирает редкие травы для аптеки в MMORPG, а не спасает парня, который постепенно превращается в тёмного, зависшего NPC, у которого диалоговая фраза всего одна: «Мне страшно, ты не понимаешь… закрывает щиты».
Параллельно политики собираются на переговоры. Судя по результатам, перед встречей им всем вынесли мозги в тазике и забыли вернуть обратно. Их решения выглядят так, будто текст им писал нейросетевой попугай, который видел слово «дипломатия» один раз в жизни и то — на этикетке вина.
Дальше — острова. Каждая локация ощущается как DLC, написанное на коленке. На одном острове люди живут как «Мы — суровые воины!» На другом — «Мы — мудрецы!» На третьем — «Мы поклоняемся Удаче, вот тебе рандомная смерть, малыш!» Если бы Яррос добавила ещё один остров, там бы уже обитали гоблины, драконы-администраторы и кнопка «Вернуться в главное меню».
Все эти эпизоды выглядят так, будто автор опоздала на рейс, расплескала кофе на сюжетные заметки и дописывала главы в аэропорту между объявлением «посадка завершена» и «пассажирам просим покинуть трап». Сюжет летит вперёд, как чемодан, который потеряли в Грузии, а потом отправили в Канаду — без объяснений, без логики и без надежды на возврат.
И вот, среди всей этой карусели несогласованных решений, историй без конца и странных правил мира, сияет главное: никто, вообще никто в этой книге не знает, что делает. В том числе и читатель.
Андарна и седьмая порода: магия, которую забыли включить
Если вы думали, что в этой книге хоть что-то будет работать, то добро пожаловать в раздел про Иридов — седьмую породу драконов, которые должны были стать главным лором, кульминацией мифологии, ответом на сто вопросов и хотя бы поводом для восторга. Но нет. Получилась презентация в стиле: «Мы — древнейшая сверхмогущественная раса, но нам пора, мы опаздываем на йогу».
Сначала читателю полгода шепчут на ухо: «Ириды… тайна… чешуя… ответы… спасение…» В голове уже выстраиваются эпические сцены, драконы-гиганты, древний разум, музыка судьбы и всё такое. А потом эти «величайшие существа мира» появляются ровно на пять минут и говорят фразу, которую можно было заранее напечатать на футболке: «Мы вам ничем не обязаны».
И исчезают. Просто так. Без объяснений. Без контекста. Без малейшего желания помочь. Это не древняя раса, это соседи, которым ты одолжил дрель, а они теперь делают вид, что тебя не знают. Такая степень высокомерия встречается только у героев реклам «до и после», где «до» — весь сюжет книги.
Андарна, бедняжка, тоже попадает в этот балаган. Дракониха вроде бы особенная, избранная, уникальная… но в самый критический момент её отправляют «на учёбу». Как будто она не ключ к балансу мира, а подросток, которого мама отправила на летний лагерь, потому что дома всем надоело её слушать. Появилась, помахала хвостом, исчезла — магия, которую забыли включить.
И вся эта линия — как сериал, который обещали продлить, но бюджет внезапно ушёл на сцену с поцелуем. Заявок — миллион. Оплаты — ноль. Обещали разгадку, а дали квитанцию об отключении света.
Герои из психушки
Персонажи «Ониксового шторма» выглядят так, будто каждый вечер перед сном кто-то нажимает им в голове кнопку «сбросить настройки до заводских». И каждый новый день они снова пытаются понять, кто они, что делают, и почему судьба заставляет их участвовать в этой литературной реконструкции катастрофы.
Возьмём Вайолет. Когда-то она была хрупкой, умной, цепкой девушкой, которая побеждала силой мозга, характера и чистой наглости. Теперь она — аккумулятор на двух ножках. На ней держится полмира, Ксейден, драконы, союз, политика, моральный климат и, похоже, даже погода. В какой-то момент создаётся ощущение, что её надо не обнимать, а заряжать через USB. Её цель — найти лекарство. Лекарства нет. Но она всё равно ищет. Это уже не квест, это зависший прогресс-бар на 99%, который не двигается уже третий том.
Дальше — Ксейден. Человек, который превращается в вэйнителя, но ведёт себя как парень, у которого внезапно закончился интернет. Он весь такой мрачный, весь в тенях, весь в страданиях, но в критические моменты делает выборы в стиле «я уйду, потому что так драматичнее». Он темнее тьмы, страшнее ночи, но всё ещё ходит вокруг Вайолет с видом: «Ты меня не заслуживаешь, но пожалуйста, спроси, что случилось». Его опасность ощущается так же, как опасность от домашнего кота, который нашёл чёрный плед и решил, что стал демоном.
Второстепенные персонажи — это вообще отдельный жанр. Каждый живёт по принципу: «Выжить любой ценой, кроме логики». Они всё время бегают, орут, спорят, но делают это без тени здравого смысла. Кто-то готов умереть ради идеи, которую сам не понял. Кто-то вступает в спор, не зная, о чём идёт речь. Кто-то поддерживает план, который выглядит как редактированный фанфик восьмиклассницы на перемене. Их можно сгруппировать в два лагеря: «Я ненавижу всё» и «Я ничего не понимаю, но пойду, потому что красиво».
А теперь лучший штрих: поведение всех героев идеально соответствует ситуации, если представить одно: автор поставила им три эмоции на восемьсот страниц и забыла включить остальное. Результат: все либо в шоке, либо в истерике, либо на автопилоте, как персонажи игры, которые застряли в текстурах.
Уууу ты какая злодейка
Теофания — это антагонист, который должен был стать визиткой книги, её хищным лицом, молнией, ревущей над миром. Но получилась молния, которую забыли включить в розетку. Автор так тщательно описывала её выходы, будто готовила сцену появления финального босса, а по факту в комнату заходила женщина с выражением «я пришла ругаться из-за коммуналки».
Каждое её появление — это пафос в кубе. Тени, ветер, молнии, томные взгляды, вечные угрозы. Вроде бы должно быть страшно. Но через три секунды становится понятно: перед нами не Повелительница Тьмы, а человек, который перепутал этаж и попал не на съёмки престижной саги, а в коридор другого сериала. И ведёт себя соответственно — ходит, размахивает руками, импровизирует и смотрит вокруг, как будто пытается найти режиссёра.
С мотивами у Теофании отдельная беда. Они не просто плохо прописаны — они выглядят так, будто были взяты из блокнота, куда автор записывала свои школьные обиды. Она одновременно хочет уничтожить мир, покорить мир, обнять мир, что-то доказать Вайолет, что-то забрать у Ксейдена и заодно отомстить кому-то, кто в книге даже не появляется. По структуре это не злодей, а всплывающее окно Windows, которое вылезает каждый раз не по делу.
А её финал — это просто ошибка сценариста в MMORPG. То есть битва есть, смерть есть, эмоции есть, а логики нет. Такое ощущение, что её убили не потому, что сюжет этого требовал, а потому что автору надо было уходить на самолёт, и она написала: «Короче, она умирает, вы справитесь». Злодейка уровня «оценка 10/10 на постере» и «2/10 при использовании».
Теофания могла бы стать классическим антагонистом — масштабным, умным, опасным. Но вышло иначе: она стала тем человеком, который приходит на праздник без приглашения, садится в центр комнаты и начинает рассказывать длинные истории, которые никому не интересны. А потом, когда её пытаются выгнать, делает пафосную мину и исчезает, оставляя всех в неловком молчании.
Как превратить любовь в техподдержку
Романтика в «Ониксовом шторме» — это не любовь, не страсть, не искра. Это отношения человека и глючащей прошивки, которая зависает каждый раз, когда ты пытаешься открыть меню настроек. Поцелуи тут — это не о чувствах, а о том, чтобы перезапустить систему после очередной ошибки: «Сбой тьмы. Приложение Ксейден перестало отвечать. Выполнить перезапуск?»
Когда-то их связь выглядела живой, горячей, почти опасной. Теперь же каждая сцена — это ощущение, что Вайолет должна держать рядом инструкцию: «Что делать, если парень начинает превращаться в демона и смотреть в стену?» Каждое их взаимодействие похоже на разговор с человеком, который на словах «я в порядке» явно пытается скрыть тёмную бездну, почему-то прилагающуюся к его комплектации.
Ксейден в этой книге — это парень, у которого закончился интернет, пропал свет и перестала открываться почта. Он хмурится, шипит, закрывается в себе и говорит загадочные фразы, будто надеется, что кто-то догадается, что у него внутри идут технические работы. Романтические сцены превращаются в попытку понять: это страсть или просто критическая ошибка в системе питания?
Вайолет при этом выглядит как девушка, которая датируется не человеком, а устройством, требующим постоянной калибровки. Обними, перезагрузи, зарядку поставь, настройки сбрось, сигналы поправь — и всё это пока вокруг горит мир, летят молнии, рушатся стены и убивают драконов. Вместо любовной линии — технический регламент по уходу за опасным объектом, который периодически пытается «уйти в тень» или случайно взорваться.
Любой романтический момент в книге — это не «ах», а «ох, опять началось». Никаких бабочек, только ощущение, что в комнате стоит тёмный Wi-Fi-роутер, который то ловит сигнал, то пытается завоевать мир. И пока другие авторы пишут сцены с дыханием, трепетом и дрожью пальцев, здесь у нас диалоги, в которых под текстом читается одно: «Пожалуйста, только не зависни сейчас».
Если любовь — это сила, то в этой книге она работает как старый ноутбук: включается через раз, греется как печь, шумит, лагует и в самый важный момент требует обновления, которое занимает двенадцать часов.
Держите меня семеро
Битвы в «Ониксовом шторме» — это когда кто-то включил эффект «буря» на максимум и ушёл пить чай, забыв выключить. Шум стоит, молнии скачут, ветер орёт, персонажи куда-то бегут, что-то кричат, что-то падает, но смысл всего происходящего теряется в этом метеорологическом аду, как носки в стиральной машине. Шумно, ярко, беспорядочно и совершенно непонятно, кто что делает и зачем.
Каждая битва будто снята на старый телефон с режимом «дрожащие руки». Сцены пролетают, как рекламные баннеры — мелькнуло, сверкнуло, исчезло. Автор с таким усердием нажимает кнопку «ураган», что забывает: в экшене обычно нужны ещё логика движения, последовательность действий и хотя бы намёк на стратегию. Но нет, здесь всё решает один фактор: «штормит — значит драматично». И если раньше буря была символом силы, то теперь она скорее напоминает случайный баг, когда игра зависла и начала воспроизводить один и тот же спецэффект.
А финальный махач, который должен был стать эпиком, кульминацией, моментом, о котором читатели будут говорить годами — получился как драка двух пыльных мешков под рёв вентилятора. С одной стороны — Теофания, пафосный облачный смерч, который будто бы готов снести полконтинента. С другой — герои, которые по сюжету должны стоять как гора, но выглядят так, будто их позвали на репетицию, а не на последний бой. И вот они сталкиваются, происходит невероятное… то есть должно происходить невероятное, но удар за ударом не оставляет даже следа. Всё тонет в хаосе, где сложно понять, кто кого бьёт, кто падает, кто орёт, а кто просто стоит и ждёт, когда это закончится.
Самое смешное — результат действует на читателя как лёгкий сквозняк, а не как шторм. Ты сидишь, читаешь кульминацию, и вместо того чтобы затаивать дыхание, ловишь себя на мысли: «Пыльные мешки дерутся. Ну хоть бы кто-нибудь случайно ногу подвернул для разнообразия».
Финал выглядит так, будто автору пришли и сказали: «У нас осталось три минуты студийного времени, заканчивай красиво, как-нибудь». И она закончила — как-нибудь. Молнии, дым, пафос… и шаркая тишина, будто все сделали вид, что что-то произошло, а что именно — решат потом.
Нервный смех вместо шока
Финал «Ониксового шторма» — это тот случай, когда автор обещает «удар по сердцу», но случайно бьёт по затылку. Вроде бы всё должно было быть мощно: судьбоносные решения, тёмные трансформации, тайны прошлого, эпическая развязка. А в итоге получилось так, будто кто-то забыл вовремя нажать «сохранить черновик», и книгу в срочном порядке восстановили по давнишним заметкам, найденным на кухонной полке под пачкой макарон.
Начнём со свадьбы. Да, Вайолет внезапно оказывается замужем. Серьёзно. У неё на пальце кольцо, есть документы, есть подписи, есть свидетели, есть всё. Нет только одного — воспоминаний. Невеста не помнит собственной свадьбы. Это не романтика, не драма, не «ах». Это выглядит как сбой календаря: «Событие: ваша женитьба. Вы пропустили уведомление». Ты сидишь, читаешь и думаешь: «Ну хоть тосты были? Или их тоже стерли?»
Теперь — исчезновение Ксейдена. Вроде бы он главный герой, опора, мрак, страсть и трагедия. Но после финальной битвы он просто… исчезает. Исчез в стиле: «мам, я выгулю тьму и приду». Записка, тени, ветра — и нет человека. Серьёзно, после сотен страниц стенаний, страданий, обнимашек, угроз и вечно приподнятого мрачного пафоса он уходит, как подросток, которому надоело семейное собрание. И вот сидит Вайолет — герцогиня, жена, избранная судьбой, а рядом только письмо в духе: «Не ищи меня». Хочется ответить: «Да не собиралась, успокойся».
А что с яйцами? Несколько драконьих яиц — стратегически важных, редких, священных — исчезают без следа. Куда? Кто? Зачем? Как? Ответ: автор потом придумает. Пропали яйца — держите интригу. Их украл кто-то важный — держите интригу. Возможно, это связано с пророчеством — держите интригу. Возможно, Ксейден знает — держите интригу. Возможно, это вообще опечатка — держите интригу. Драконьи яйца, между прочим, исчезают реже, чем логика в этой книге.
И самое шикарное — общая атмосфера финала. Такое чувство, что автор спешила, устала или просто решила: «Ну и так сойдёт, читатели сами додумают». Сюжет обрывается не как клиффхэнгер, а как файл, который попытались восстановить после сбоя: кусками, не до конца, с провалами, пропусками и странным ощущением, что половину текста утащила собака.
Вместо удивления — нервный смешок. Вместо эмоций — недоумение. Вместо чувства «вау» — тихое «что это было?» И только тени, как всегда, загадочно шуршат, будто пытаются спрятать тот факт, что кульминация книги выглядит как черновик, который отмывали от кофе и доделывали в такси по дороге в издательство.
Пук вместо шторма
«Ониксовый шторм» — это произведение, которое всеми силами пытается убедить нас, что перед нами стихия мирового масштаба, ревущий ураган, судьбоносная буря, от которой гнутся деревья, рушатся стены и ломаются судьбы. Но стоит открыть книгу — и понимаешь: максимум, что здесь штормит, это черновик сюжета, который забыли дописать в трезвом состоянии.
Автор размахивает молниями, ветрами, тьмой, драконами и пророчествами так, будто собирается вызвать апокалипсис. Но вместо этого получается слабый сквознячок из форточки, который не способен сдвинуть даже салфетку, зато усиленно шумит, будто пытается скрыть пустоту внутри. Книга хочет быть силой природы, а выходит как рассыпающийся вентилятор, который автор поставила на подоконник и надеялась, что никто не заметит, как он хрипит, дергается и вот-вот развалится пополам.
Все элементы, которые должны были сложиться в нечто грандиозное — мифология, романтика, битвы, политика, тайны — рассыпаются, как песок, который сжали слишком сильно. Шторм не рвёт крышу, не ломает миры, не взрывает эмоции — он просто шумит на фоне, жалобно и неловко, как дешёвый эффект из приложения «Погода на смартфоне». А читатель сидит, смотрит на всё это и думает: «Если это шторм, то я — королева Наварры».
Главная проблема книги в том, что она не проваливается громко. Был бы эпик-фейл — мы бы хотя бы развлеклись. Но тут всё тихо: недожатые идеи, недописанные линии, недоведённые эмоции. Буря собиралась, собиралась, делала вид, что вот-вот разорвёт небо, а потом вздохнула, откашлялась и выдала лёгкий ветерок, которого хватит разве что, чтобы смахнуть пыль с подоконника.
Шторм не получился. Но зато получилась шикарная иллюстрация того, что бывает, когда автор перепутал эпичность с эффектами, а интригу — с обрывами. Не буря, а вентиляция. Не катаклизм, а сквозняк. И единственное, что здесь по-настоящему ураганит — это недоумение читателя.
В итоге «Ониксовый шторм» выбежал, пошумел, покрутил ручками, сделал вид, что вот-вот разнесёт вселенную, устал на полпути, хрюкнул тучкой и лег спать. А читатели остались стоять среди обугленных страниц и пытаться понять, что это был за мусорный вихрь, который так уверенно изображал бурю, пока не споткнулся о собственный пафос.
