Если вам казалось, что с русской классикой уже сделали всё, что могли — от школьных сочинений до мемов с Пьером в дуршлагe, — держитесь за свои тома в кожаном переплёте. Потому что австралиец по имени Эндрю Тесориеро (он же Андер Луис, он же «тот самый айтишник из Мельбурна») взял «Войну и мир» и облил её не благоговением, а целой банкой австралийского пива. Получилась боган-версия Толстого — литературный аналог того, как если бы Ростовы сняли тикток, а Курагины завели паб на окраине Сиднея.
Паб вместо салона, шейла вместо княжны
Начинается роман с бодрого «чёрт возьми» — и сразу понимаешь: Анна Павловна Шерер и светские сплетни сегодня отдыхают. Здесь русские княжны превращаются в «шейл», князья — в «дронго», а дорогой Наполеон — просто «нормальный парень». Умирают персонажи не «трагически», а «становятся кактусом», а князь Василий, между прочим, оказывается «довольно крутым мужиком».
То есть Толстой переселился в альтернативную вселенную, где весь XIX век разговаривает так, будто вырос на сериале Kath & Kim. И да, автор с чистой совестью признаётся: «Так бы вы рассказали это в пабе». Потрясающе. Салон Анны Павловны → местный бар в Мельбурне → корректный культурный обмен.
Эксперт поневоле
Луис вообще-то и читать-то не планировал эту вашу гигантскую русскую глыбу в 1200 страниц, пока в 2016 году не попал в онлайн-кружок «Прочтём Толстого, но аккуратно, по одной главе в день».
Прочёл.
Понравилось.
Прочёл ещё раз.
Стал случайным специалистом по Толстому, как обычно у нас и бывает — хочешь чуть-чуть, а получаешь новую идентичность и проект на шесть лет.
И вот среди мрачного психологического романа, который он писал параллельно, родилась мысль: «А давайте-ка я сделаю русских дворян немножко австралийскими. Ну смешно же».
Смешно. Как минимум 50 людям, которые купили его самиздат за одну ночь после того, как версия Богана внезапно пошла по соцсетям.
Боган — язык, который даже Толстой бы оценил
Сам термин «боган» когда-то означал «неотёсанного и простоватого», но, согласно австралийскому лингвистическому товариществу, теперь это почти нежность. Это стиль общения, способ движения по миру, смесь простоты, шутливой грубоватости и «да расслабься ты».
Никакой прямой аналогии ни с реднеками, ни с «деревенщиной» — боган живёт где угодно и чувствует себя прекрасно. Это состояние души, выраженное в локальных словечках и лёгкой насмешке над серьёзностью мира.
И что? Прекрасно сочетается с русской аристократией, у которой тоже всё было сложно, чопорно, но постоянно хотелось кому-нибудь сказать: «Да ладно тебе, Пьер, расслабься».
Литературное ограбление века
Луис сравнивает себя с Пьером — тоже таким слегка растерянным чуваком, который случайно попал в высшее общество. С той лишь разницей, что Пьер получил наследство, а Луис — внезапный контракт и американскую славу благодаря «эффекту Блуи» (да, оказывается, Америка нынче помешана на австралийском акценте).
Сам автор считает, что совершил «литературное ограбление»:
«Перелез через забор издательского сада и стащил коронную жемчужину — любимейшее произведение — и унёс в паб».
Если честно, Толстой бы оценил. Человек, который в зрелости сам бежал от дворянских привилегий и пытался упростить язык, наверняка бы посмеялся. Или хотя бы сказал: «Ну это вы, братец, славно придумали».
Итог: Толстой в шлёпанцах
Проект, начавшийся как шутка айтишника после тяжёлого рабочего дня, превращается в культурный феномен: Толстой заговорил языком боганов — и, что обиднее всего для серьёзных филологов, заговорил легко, свежо и довольно весело.
Русская классика уже пережила школьные сочинения, неоперённых режиссёров и бесконечные экранизации. Переживёт и боганов. Ещё и спасибо скажет за смену обуви — ведь иногда гению полезно надеть резиновые шлёпанцы и пройтись по пабу.
В конце концов, если мир может принять Гамлета в космосе и Анну Каренину на TikTok, то почему бы Войне и миру не пропустить кружечку пива в Мельбурне?
