В отечественной словесности снова составили список. На этот раз — не просто список, а почти сакральный объект: пуд литературного качества, золотой стандарт, новая иерархия, ответ хаосу и, по возможности, истории с 2014 года. Проект коллективный, настроенный патриотически, выполненный с ощущением, что литература наконец-то должна начать отвечать за базар — желательно сразу за всё.
Идея проста и стара как сама русская культура: есть правильные писатели и есть все остальные. Первые разговаривают со временем, вторые — с редакторами маркетинговых отделов. Первые не подмигивают читателю, вторые — живут в режиме бесконечного «ну вы же понимаете». Первые — литература, вторые — ассортимент.
В итоговом перечне оказалось шестнадцать имён, выстроенных не по алфавиту, а по степени литературной правоты. Во главе — Захар Прилепин, замыкают — Эдуард Веркин и Александр Мелихов. Между ними аккуратно уложены Крусанов, Носов, Елизаров, Садулаев, Рубанов, Пелевин-младший, Проханов и другие фигуры, давно и уверенно обживающие пространство между художественным текстом, историей и повышенной общественной температурой.
Список получился характерный: здесь любят долгую работу, выносливость, способность писать книги, а не проекты. Здесь не стесняются успеха, но делают вид, что он им безразличен. Здесь уважают подвиг, особенно если он снабжён правильным романом. Война — не табу, пафос — допустим, если предварительно вымыт и выглажен.
Массовая литература в этой картине мира выглядит чем-то вроде кормовой смеси: детективы, фэнтези и подростковая проза дружно отправляются в культурный утиль, как не выдержавшие проверку на серьёзность. Высокое искусство, впрочем, тоже получает по щам — за башенки, премии и многолетнюю самодостаточную герметичность.
Отдельное удовольствие — расширенный список «тоже достойных». Здесь аккуратно размещены Поляков, Водолазкин, Сенчин, Лукьяненко и другие авторы, которых вроде бы жалко не включить, но и в основной пуд они как-то не очень ложатся. Литературный предбанник, вежливый, но прохладный.
В целом же перед нами не столько рейтинг, сколько попытка пересобрать литературное поле вручную, с верой в то, что иерархии спасают культуру, а разговор с эпохой важнее продаж, тиражей и обложек с золотым тиснением. Получилось серьёзно, основательно и предсказуемо: литература снова делит мир на правильный и неправильный, оставляя за собой право решать, кто здесь говорит с вечностью, а кто — просто шумит.
Остаётся лишь наблюдать, станет ли этот пуд точкой сборки или очередным культурным гирькой — тяжёлой, заметной и вполне пригодной для метания в идеологического противника.
