Через неделю Гостиный Двор снова раскроет свои стеклянные пасти, чтобы заглотить десятки тысяч людей, которые пришли «за интеллектуальной литературой», но по пути уже купили кофе за ползарплаты и сфотографировались на фоне стенда, где книги лежат исключительно как декорации.
Non/fictio№27 готовится выкатиться на арену с таким видом, будто именно здесь решается судьба русской культуры, хотя все прекрасно знают, что к закрытию ярмарки даже стены Гостиного Двора устало стонут: сколько можно терпеть этих людей, которые покупают Памука, но читают только его фамилию.
Программа снова собирается в режиме таинственного монастыря, будто организаторы боятся, что читатель сбежит, если заранее узнает, куда его ведут.
Всё держится на обещаниях «громких презентаций» — словосочетании, которое давно звучит как приглашение на фейерверк, который могут и не поджечь. Но мы-то знаем, что в этой ежегодной книжной опере есть четыре главные сцены, ради которых публика делает вид, что ей всё ещё интересна литература: онлайн-призрак Яррос, вечный нобелевский тотем Памука, живая классика в лице Славниковой и интеллектуальный паноптикум Ад Маргинем, который каждый год выглядит так, будто книги выпускают на свободу из лаборатории по сборке идей.
Именно их стоит рассматривать под увеличительным стеклом, пока билеты ещё не подорожали и карты Гостиного Двора не начали выглядеть как схема эвакуации с обещанием «выхода нет».
Как драконы съели интеллектуалов
Если верить выражениям лиц на non/fictio№, то публика идёт сюда за высокими смыслами, но стоит произнести три слова «Ребекка Яррос онлайн», как толпа перестаёт напоминать культурную элиту и превращается в стадо поклонников, ожидающих, что сейчас из-под купола спикирует сияющий дракон и подпишет всем книги лучом божественного света. Автор, разумеется, в Москву не приедет: в эпоху цифрового капитализма писатели высокого спроса предпочитают существовать на расстоянии вытянутого модема. Но фанбаза марширует так уверенно, будто Яррос поселилась в подземельях Гостиного Двора и просто заряжается перед выходом на арену, как легендарный босс из видеоигры. Интеллектуальная ярмарка, которая ещё вчера стыдливо прятала фэнтези между архитектурой и социологией, сегодня живёт этими драконьими сериалами так, будто именно они спасают её от культурной анемии. Аудиоверсии, трейлеры, фан-теории, всё это расползается по коридорам быстрее, чем запах бесплатного кофе в пресс-центре. И сам факт, что Яррос присутствует здесь чисто цифровым духом, только добавляет ей ореола святой покровительницы кассовых тиражей. Одни идут слушать разговор о её новых книгах, чтобы «быть в теме», другие приходят просто посмотреть, как взрослая публика делает вид, что дракон — это метафора, а не главный смысл их похода на ярмарку.
Памук как явление природы, которое приходит вместо автора
Орхан Памук снова спустится на non/fictio№27 в своём привычном формате: книжной материализацией без телесного участия. И пусть публике давно намекнули, что живой Памук умнее, чем приезжать туда, где его романами размахивают как пропуском в высшее общество, это никого не останавливает. Каждый год происходит один и тот же театр: толпа подходит к его новинке с лицом, которым обычно любуются на премию, которую им никогда не получить, бережно гладит обложку, делает фото для соцсетей и уходит, не открыв ни одной страницы. В этот раз магнитом станут его лекции, собранные в новую книгу, то самое произведение, где Памук объясняет, как устроен роман, для аудитории, которая считает успехом, если дочитала аннотацию до конца. Non/fiction обожает Памука именно в этом виде: он приносит ощущение интеллектуальности, не угрожая при этом её присутствием. Он как культурный оберег, повешенный над ярмаркой, чтобы люди могли делать вид, что пришли слушать мысли, а не охотиться за очередной фотографией с умной обложкой. Ирония в том, что каждый, кто берёт его книгу на стенде, начинает выглядеть умнее, даже если через минуту отдаёт её обратно — главное ведь иметь доказательство, что ты подошёл достаточно близко к территории высокой литературы.
Славникова, или единственный взрослый человек в этой книжной игровой комнате
Когда на горизонте появляется Ольга Славникова, ярмарка внезапно напоминает, что литература — это всё-таки не только драконы, аудиосериалы и нобелевские иконы для селфи. Славникова на non/fictio№ — как проверенный семейный рецепт, который каждый год спасает стол от позора. Что бы ни вытворяли организаторы, какие бы фокусы ни крутили издательства, её присутствие делает всё вокруг чуть более приличным, как будто в комнате наконец-то включили нормальный свет и стало ясно, кто здесь действительно умеет писать, а кто просто ходит между стендами, изображая культурный туризм. У Славниковой нет скандальных хитов, нет мемных строчек, которые раскручивает маркетинг, и нет необходимости изображать из себя звезду. Она выходит и собирает очередь просто фактом того, что жива, пишет и говорит не пресс-релизами, а человеческим языком, от которого у публики неожиданно просыпается мозг. На прошлых ярмарках её слушали так, будто она читает приговор всей индустрии, и многие действительно надеялись, что так и есть. В этот раз эффект будет тем же: среди всей этой ярмарочной феерии Славникова остаётся единственной, кто приходит не ради шоу, а ради литературы, и именно поэтому публика тянется к ней, как к редкому доказательству, что книжная серьёзность ещё не окончательно вымерла.
Ад Маргинем, или интеллектуальная миндальная прослойка, без которой весь торт развалится
Когда на сцену выходит Ад Маргинем, у ярмарки наконец появляется шанс притвориться, что она всё ещё про ум, мысль и тяжёлую книжную артиллерию. Эти ребята каждый год выкатывают такие стопки философского и культурологического нонфикшена, что неподготовленный посетитель сначала хватается за голову, потом за стакан, а потом за аннотацию, пытаясь понять, какой именно участок реальности сейчас подвергся переосмыслению. На их стенде всегда царит ощущение, что в соседней комнате проходит какой-то закрытый клуб для тех, кто читает Фишера не ради модного словца, а потому что им и правда нравится жить на грани нервного истощения от сложности текста. Именно Ад Маргинем даёт non/fiction то самое алиби, которым ярмарка потом хвастается: мол, посмотрите, мы пока ещё держим планку, у нас есть книги, которые нельзя пересказать словами «мотивация», «успех» и «твоя лучшая версия». У них всегда найдётся новый философский свиток, манифест про архитектуру, трактат о цифровом мраке или очередная попытка объяснить современность с высоты, на которую обычный читатель не забирался со времён института. Их стенд — это одновременно аттракцион, вызов и культурная проверка на вшивость: если ты смог пройти мимо и не купить хоть одну вещь, значит, ты сюда пришёл только за атмосферой. А если купил, то домой понесёшь не просто книгу, а своеобразное приглашение к интеллектуальному мазохизму, который, как известно, и держит на плаву всю эту ярмарку.
Географическая комедия положений с элементами кладбища надежд
Гостиный Двор каждый год устраивает посетителям один и тот же квест: входишь туда человеком, а выходишь существом, которое сомневается в собственном чувстве направления и в том, было ли детство счастливым. Главная карта ярмарки напоминает не навигацию, а схему эвакуации с бездушной стрелкой «выход в неизбежность», где каждый поворот выглядит как персональная насмешка архитектора над человеческим здравым смыслом. Центральный проход сужается ровно в тот момент, когда мимо идёт толпа фанатов за автографом, хотя пока никто так и не вспомнил, какого автора они ищут. Пытаясь найти нужный стенд, посетители медленно превращаются в героев ролевой игры: у кого-то квест найти Ад Маргинем, у кого-то — успеть на Славникову, у кого-то — просто выйти в туалет и не раствориться в бесконечном потоке людей с одинаковыми сумками. Каждое направление кажется одновременно правильным и фатальным, особенно если карта намекает, что Амфитеатр где-то рядом, но поворачивать туда не стоит, потому что назад потом пробиться можно только через толпу людей, которые с видом культурных туристов потеряли и ориентацию, и чувство времени. В итоге посетитель, блуждая по Гостиному Двору, получает редкий опыт: понимает, что у ярмарки есть душа, сердце и хитро спрятанная насмешка над всеми, кто думал, что просто придёт купить книжку и уйдёт по прямой линии.
Билеты, или социальная иерархия в декорациях культурного праздника
Билеты на non/fictio№27 каждый год становятся отдельным сатирическим жанром, в котором ярмарка с изяществом придворного балетмейстера расселяет публику по финансовым сословиям. Будни — это для скромных интеллигентов, которых можно впустить подешёвке, потому что они всё равно тихо ходят, не шумят и покупают по одной книге, делая вид, что экономят силы для размышлений. Выходные — это уже территория людей, которые готовы оплатить культурную пробку по повышенному тарифу, лишь бы продемонстрировать обществу свою приверженность чтению при большом скоплении свидетелей. И особым украшением всей этой билетной феерии становится билет X4, который так выгоден, что купить его решаются только те, кто собирается жить на ярмарке, как на втором месте работы, и выходить из Гостиного Двора исключительно по достижению критического уровня усталости. Льготники, как всегда, гуляют в своём темпе и проходят быстрее всех, создавая восхитительный контраст с обычными посетителями, которые уже минут пятнадцать изучают философию терпения в очереди на вход, мысленно пересчитывая свои грехи и задаваясь вопросом, почему вообще решили поехать в центр в выходной. Билетная политика non/fiction каждый раз напоминает тонкую социальную сатиру, где каждому категория присвоена роль, которую он отыгрывает с таким усердием, будто на кону стоит не проход через турникет, а национальная премия за волю к слову.
Занавес падает, а покупатель снова забывает, на что он пришёл
Non/fictio№27 уже застёгивает корсет, пудрит щёки и прихорашивает свои ламинированные буклеты, чтобы через неделю выйти на арену с тем самым видом, будто вот-вот вручит Нобелевку каждому, кто купил хотя бы одну книгу. Посетителям остаётся только вооружиться шарфом, иронией и сумкой, желательно такой, чтобы в неё поместилось всё то, что они не собирались покупать, но непременно схватят под воздействием толпы, маркетинга и внутреннего голоса, который всегда орёт: «Ну это же интеллектуально, бери, потом разберёмся». Гостиный Двор уже натягивает цирковой купол и тренирует свой коронный трюк: впускать публику бодро, а выпускать обворожительно уставшей, но с лицом победителя, который сумел выжить в лабиринте книжных ценников. Арена готова, зритель подпрыгивает на носках, книги блестят так ярко, будто их натирали редакторами, которых держали взаперти неделю. И когда занавес поднимется, весь этот ежегодный маскарад снова вступит в силу: Яррос явится в цифровом облаке славы, Памук вздохнёт с обложки, Славникова спасёт честь русской прозы, Ад Маргинем напомнит, что мозг всё ещё можно использовать по назначению. А публика снова будет хлопать, покупать, притворяться умной, забывать, за чем пришла, и уходить с той самой фразой, которую non/fiction заслужил больше всех: «В следующий раз я сюда не ногой». И ровно через год придёт снова, потому что цирк — это прививка, а эта ярмарка — самая безотказная.
